Читаем без скачивания Секреты крылатых слов и выражений[СИ] - Олифант Олифант

Неделю он провёл в кутузке, проклиная всех на свете и грозя ужасными карами стражникам. Затем был тайно продан в рабство контрабандистам. Пытался бежать, был пойман и безжалостно выпорот. Позже, бежал вторично, несколько дней скрывался в приюте для прокажённых, просил милостыню. В конце концов, ночью перелез через стену римского посольства, чудом спасшись от стрелы, пущенной стражником…

— КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН, — с этих слов начался его доклад в Сенате.

КАСТОР И ПОЛЛУКС

Боги Олимпа частенько спускались на Землю поразвлечься и, заодно, подправить генофонд Эллады. С одним из таких посещений связано появление близнецов Кастора и Поллукса. Родились они у жены спартанского царя Тиндарея, немало удивив последнего. Согласно свидетельствам очевидцев, царица снесла яйца из которых, впоследствии, и вылупились братья. (Историкам, правда, ближе версия, что из яйца появился только Поллукс). О божественном же зачатии заговорили, когда вспомнили, что девять месяцев назад в окрестных прудах резвился некий лебедь с пучком молний в правой лапе.

— Уж не знаю, Зевс, не Зевс, — ворчал Тиндарей. — Но, вот этот, явно мой.

И гладил по голове крошку Кастора. Скорее всего, чутьё не подводило царя, ибо Поллукс оказался бессмертным. Мог часами сидеть под водой, легко переносил укусы ядовитых змей, не сгорал в костре, куда залезал на спор.

Несмотря на некоторую разницу в генах, братья обожали друг друга и всегда действовали заодно. Воевали, крали девиц, дрались, грабили. Но, однажды, Кастор, пронзённый копьём, был вынужден расстаться с Поллуксом, отправившись в мрачное царство Аида. Обезумевший от горя, близнец воззвал к биологическому отцу (Зевсу) с просьбой также лишить жизни и его. Зевс, довольно трепетно относящийся к своим многочисленным земным отпрыскам, внял мольбам. С присущим ему чувством чёрного юмора, повелел братьям сутки проводить среди мёртвых, а сутки блаженствовать на Олимпе. Воистину, «соломоново решение».

КАШТАНЫ ИЗ ОГНЯ ТАСКАТЬ

Нарвал как–то раз Царь Обезьян каштанов. Развёл костёр, дождался, пока он прогорит и бросил плоды в угли. Сидит себе на камне, трубочку покуривает, на звёзды смотрит. Вокруг джунгли шепчутся на сотни голосов, и, кажется Царю Обезьян, что вокруг ночное бескрайнее море. А сам он на крохотном островке, и ждут его безмятежные годы сладкого одиночества. Только вода, небо, отблески углей и мысли о вечном…

— Можно каштанчик?

От неожиданности (кажется, он задремал) Царь Обезьян вскочил на ноги. По другую сторону от тлеющего костра сидел на корточках голый человек.

— Это ты, Маугли? — прищурился Царь.

— Я, — человек оскалил жёлтые зубы. — Каштанчик можно?

— Угощайся.

Маугли, немедленно выхватил из огня каштан, и, подув на него, съел. За первым последовал второй, затем третий. Царь Обезьян, поняв, что может остаться без ужина, изготовился было достать и себе каштан. Однако, Маугли, заметив его жест, глухо зарычал. Впрочем, тут же осёкся и неумело попытался сделать вид, что урчит от удовольствия.

— Пора тебе к людям возвращаться, — мрачно констатировал Царь Обезьян. — Зажился ты среди волков.

Тот шумно поскрёбся, хотел что–то сказать, но смолчал.

— Ну? Что хотел сказать?

— Мы с тобой одной крови, — полувопросительно выговорил Маугли.

— О, Будда, — горестно простонал Царь Обезьян. — Ему третий десяток пошёл, а всё, как дитя. Завтра на рассвете отведу тебя в селение. А, теперь, ступай.

Вечер был испорчен. Он, брезгливо морщась, куснул каштан, пожевал и выплюнул.

КВАДРАТУРА КРУГА

КВАДРАТУРА КРУГА — нерешаемая (при помощи циркуля и линейки) задача о разыскании квадрата, равновеликого данному кругу.

Далеко не каждый, из употребляющих это выражение, признается, что понимает его смысл. Но, согласитесь, звучит оно роскошно. КВАДРА–ТУРА–КРУГА! Просто, бери и вставляй в стихи.

У орденоносца

Лопнула подпруга.

Вот такая, братцы

Квадратура круга.

или..

У Петра Поленова

Умерла подруга.

Вот такая хрЕнова

Квадратура круга.

Кстати! Заменяя «квадратурой круга» словосочетания, типа, «такая непонятка» или «полная ж…», можно неплохо поднять свой рейтинг в глазах коллег.

КВАСНОЙ ПАТРИОТИЗМ

В конце девятнадцатого века в российской литературе появился новый герой.

Не аристократ с бокалом «Veuve Clicquot», в изящно отставленной руке.

Не романтический морской офицер с кортиком.

Не длинноволосый студент, умница и повеса.

Не ловкий купец, балагур и хитрован.

Не цирковой гимнаст, не каторжник, не художник, не учёный и не политик. Даже не сыщик! А простой крестьянин.

— Он всё понимает, — надрывались газеты. — Степенен и, одновременно, лукав наш хлебопашец. Мы с вами, господа, изоврались, да оскоромились. Мужик же, честен, справедлив и чист душой. Только ему, живущему средь лесов и нив, понятен смысл жизни. Зачем мы на этой Земле? Куда идём? Дай же ответ, народ богоносец! Прислушайтесь к нему, откройте свои сердца и познайте истину. Идите и примите правду из мозолистых рук.

И, ведь, пошли. Пылкие юноши отпускали бородёнки, рядились на дачах в косоворотки и устраивали экскурсы в ближайшие деревни. Поясно кланялись встречным, задумчиво теребили пальцами колоски, а, повстречав корову, глубокомысленно охлопывали её. Заглядывали в избы, приносили гостинцы, дарили книги.

— Аркаша, как в лаптях–то вольготно ходится.

— Володенька, вы порты булавочкой зашпильте, а то, право слово, неудобно.

— А этот квас, ce n'est pas mauvais!

— Надюша, у них тут нет дамской комнаты. Здесь все «до ветру» ходят. Ах, ну откуда я знаю, как?

— Пётр Алексеевич, бросьте папиросу. Откуда в вас это барство? Какой вы, право, бука. Чувствуете, как гречихой пахнет? Или это овсы?..

И кто возьмёт на себя смелость осудить молодёжь, когда сам Лев Толстой в суконной рубахе за сохой ходит! Хорошо же. Порты не жмут, шагается легко. Картуз от солнца спасает. Крошки в бороде весело шуршат. Ни узких штиблет, ни воротничков, ни режущих подтяжек. В народ, господа. В народ!

КЕСАРЕВО — КЕСАРЮ

И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове.

Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому–либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? давать ли нам или не давать?

Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его.

Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы.

Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему.

Евангелие от Марка. Гл. 12

Самое интересное, что эта притча по сердцу, как «государственникам», так и анархистам. Первые утверждают, что Иисус велел платить налоги и не противиться власти. Вторые же, считают, что сама идея государства противна Богу. Человек верующий должен служить Богу, а не Кесарю и строго разграничивать эти два понятия.

Есть ещё и третьи. Они ищут грань, где кончается «кесарево» и начинается «божье». Сами посудите, если царь–батюшка помазанник божий, то всё оказывается не так уж и просто.

Мне же кажется, что Иисус просто пошутил. Даже не пошутил, а, что называется, отшил «фарисеев и иродиан». И люди не «дивились», а смеялись вместе с ним.

КИТАЙСКАЯ СТЕНА

Народ хунну всегда гордо именовал себя «кочевым», хотя таковым никогда не являлся. Внешне–то, их от настоящих кочевников было не отличить. Тут тебе и кони, и шатры, и неприхотливость, и, как следствие, страшная антисанитария. Однако, не хватало главного. Не было у них скота. А если нет стад, то для чего, спрашивается, кочевать?

— Чего это вы всё трётесь у наших границ? — подозрительно спрашивали китайские пограничники.

— Скотинку пасём, — прикидывались честными кочевниками хунну.

— А где же она?

— Там, — неопределённо махали руками хунну. — Травку ест.

Но лишь наступала ночь, лжеживотноводы переходили границу и воровали у спящих китайцев рис, шёлк, порох, фарфор и бумагу. И вот что неприятно: многие китайцы начинали задумываться, для чего им возделывать поля, если можно жить, как хунну? Стоит ли полгода горбатиться, что бы заработать на шёлковый халат, если можно просто объявить себя кочевником и украсть его? И китайцы стали бросать тяпки, мотыги и выбирать, так называемую, «волю». Правительственные войска, время от времени, отгоняли хунну от границ, возвращали беглецов, устраивали показательные казни. Ничего не помогало. И если бы не мудрый император Цинь Ши–хуанди, повелевший построить Великую Стену…